Я уже намекала в прошлых колонках, что в России я была довольно привилегированным ребенком. Что называется, «из хорошей семьи». И до сих пор не полностью оправилась от потери статуса, даже несмотря на то, что статус был не мой, а моих родителей. Под словом «статус» я подразумеваю ощущение избранности. Связь этого ощущения с объективной реальностью в данном случае значения не имеет. Важна вера в то, что тебя окружают «правильные» люди – «свои». Не дай бог, не в снобском смысле этого слова (хотя и этот аспект всегда присутствует), а в самом искреннем смысле духовной близости, взаимопонимания, общих интересов и, конечно, общих политических взглядов. Тот факт, что «узок их круг» и далее по тексту не только не мешает ощущению избранности, но, напротив, его усиливает. Думаю, израильские левые тут меня поймут.
Для маленькой группки, к которой мне повезло принадлежать пока я жила в Москве, это избранностьвыражается, например, в нескольких школах, куда «стараются» записывать детей. Речь не обязательно идет о дорогих частных школах. Просто это школы для «своих». Так было в советскую эпоху и так осталось до сих пор – несмотря на серьезные изменения, которые пережила за 25 лет тамошняя система образования. Иногда члены группки встречаются на митингах – с перестроечных времен и по сей день. Опасность быть задержанным, а то и избитым на демонстрации или марше – только усиливает ощущение сплоченности.
В 1967-м один из главных рупоров этого круга, Булат Окуджава, написал «Возьмемся за руки, друзья, чтобы не пропасть поодиночке». 67-й год в Советском Союзе сильно отличался от 67-го года в Израиле. Здесь царила эйфория в связи с головокружительной военной победой, там доигрывали в оттепель в преддверии чехословацких событий. Как показал 68-й, круг друзей, готовых взяться за руки, сузился до семи человек – тех, кто осмелился выйти на Красную площадь «за вашу и нашу свободу». Ни один из них не ушел оттуда целым и невредимым.
Исторический экскурс и упоминание о демонстрации семерых не случайно: важно подчеркнуть, что принадлежность к тому самому «узкому кругу» – это не сплошные коврижки. Она сопряжена с ответственностью и ожиданиями, которым могут соответствовать лишь немногие. Положение обязывает. Или, по крайней мере, устанавливает стандарты.
В отличие от многих моих друзей, мне повезло дважды: у меня в Москве остались родственники. Да еще такие, о которых я действительно могу сказать, что они – «мои». Люди, с которыми, несмотря на годы и расстояния, я всегда продолжу говорить на одном языке – в самом глубоком смысле этого слова. Люди, с которыми меня может разлучить только смерть. И в то же время люди, при каждой встрече невольно напоминающие мне о том привилегированном круге, принадлежность к которому я потеряла. То есть, если совсем начистоту, – люди, совершенно ненамеренно заставляющие меня чувствовать себя безнадежной провинциалкой.
Почему провинциалкой? Потому что я чувствую, что сфера моих возможностей здесь бесконечно уже сферы возможностей, в которой вращаются они и их друзья в покинутом мной мегаполисе. Потому что в то время как я была занята карьерой в рамках эмигрантских СМИ общинного значения, их друзья рулили газетами и сайтами с многомиллионной аудиторией (и моя маленькая страна их совершенно не интересовала). Потому что они успели объездить весь мир, а я еле добралась до пары европейских столиц и до Синая. Потому что они более эрудированы и лучше образованы. Потому что они могут в любой момент пойти на спектакль или выставку мирового уровня, а для меня это в лучшем случае туристическая достопримечательность. Потому что они себя ощущают (или ощущали) – по крайней мере, так мне казалось – гражданами мира. А я всегда ощущала себя частью маленькой подгруппы в крошечной стране, которая могла бы считаться богом забытой, если бы не непрерывная война.
Наконец, еще один повод для ощущения собственной ущербности – это мой русский. Здесь я им могу гордиться, а в метрополии он бледнеет. Так, по крайней мере, мне кажется. Там я теряю все свои относительные преимущества и остаюсь со сплошными недостатками.
*
И вот недавно ко мне приезжала моя любимая двоюродная сестра с племянницей и рассказала, что все ее друзья заговорили об эмиграции. Кто-то судорожно ищет работу за границей, другие (в том числе и журналисты) не верят в возможность работы в другой стране и пребывают в глубоком личностном кризисе, кто-то просто завис, а некоторые (это я уже знаю из других источников) спешно оформляют израильское гражданство.
С момента падения железного занавеса возможность эмиграции – или, по крайней мере, длительной отлучки – всегда маячила на горизонте для многих советских интеллигентов и их детей. В сущности, скитания между родиной и чужбиной укоренены в русской аристократической традиции веками. Но есть периоды, когда отъезд за границу может быть прихотью в духе «поправить здоровье на водах», а бывают времена, когда ехать надо из-за насущной или моральной необходимости. По-видимому, сейчас, после аннексии Крыма, открытия «невидимого фронта» на Украине и развязывания широкомасштабной пропагандистской кампании, сопровождающейся затыканием ртов и прибиранием к рукам относительно независимых информационных ресурсов, эта необходимость настала.
И наряду с сочувствием и эмпатией, которые я испытываю по отношению к людям совести, которые больше не находят себе места под сенью чудовищного режима, наряду с грустью о судьбе страны, в которой я родилась, я не могу не почувствовать некоторого успокоения. Слово «удовлетворение» здесь неуместно. Но 20 с лишним лет спустя выясняется, что, может быть, я не так уж много потеряла. Сейчас кажется, что, возможно, преимущества, от которых отказались мои родители, были довольно призрачными. Все – начиная с культуры и искусства и кончая социальным статусом людей, являющихся для меня в России референтной группой – подчиняется прихотям власти. Все зыбко и хрупко. В течение нескольких месяцев люди, которым я всегда немного завидовала, могут оказаться примерно в той же точке, где я находилась 25 лет назад. Только, возможно, денег у них будет чуть больше, а наивности – чуть меньше. И в каком-то болезненном смысле эта мысль, которая соседствует с постоянными мыслями о моем личном и семейном будущем в этой стране (или за ее пределами), меня немного успокаивает.
*
При участии "Куланана" – инициативы по продвижению справедливости и разнообразия в обществе
